Художники живут среди нас
| 20 октября 2014 года |
Одним из мероприятий, проходивших в День города, стала выставка художника Дмитрия Паукова в зале Детской художественной школы. Ошибиться, увидев его, было невозможно. Аккуратная артистическая бородка, шевелюра курчавых волос, бархатный приталенный пиджак с широкими лацканами, а главное – большие глаза с неимоверно живым, добрым и заинтересованным взглядом. Художники, которых так и подмывает назвать вымирающим видом, как волшебники живут среди нас. Почти всегда вопреки, а не благодаря, они занимаются кропотливым созиданием тончайшего озонового слоя нашей действительности.
Первый заданный нами вопрос о том, чем был тот толчок и то озарение, которое заставило посвятить жизнь большому искусству, несколько поставил нашего собеседника в замешательство:
- Когда ты начинаешь ходить в художественную школу, то это не значит, что ты становишься художником, - говорит Дмитрий, - Все приходят туда для общего развития, культурного времяпрепровождения. Так было и со мной. Задумываться начал классе в девятом, а перед окончанием школы для себя решил, что другого пути, чем стать художником для себя не вижу. Возможностей познакомиться с большим искусством в детстве было мало, рассматривал репродукции классических полотен, особенно мне нравился Суриков, как, впрочем, и сейчас. Сидел и изучал, как написан каждый персонаж, например, в «Боярыне Морозовой» или у Васнецова. Суриков за всю жизнь только один раз работал на заказ, он выстроил свой путь в искусстве так, что занимался только теми работами, которые были ему интересны. Писал для себя, а это людям нравилось.
Дмитрий в нынешнюю эпоху постмодерна и информативного общества показывает себя как самый настоящий кондовый реалист. Он никак не реагирует на громкие имена художников-авангардистов:
- Нет, я не против нового, лишь бы это несло какую-то идею. Вот, к примеру, Ван Гог, тут не реальность передачи действительности, а особая система отношений с миром. Мне интересен конструктивизм 20-ых годов. Вообще, я ориентируюсь на имена современных мастеров В. Нестеренко и Д. Билюкина. У них проходят масштабные выставки, в том числе и в центральном Манеже, людей приходит очень много, это интересно. Реалистическая живопись по логике ее врагов должна была умереть с появлением фотографии, но она обладает множеством стилевых приемов, позволяющих воплотить то, что не могут другие искусства, в том числе и кино. Последняя картина Д. Билюкина «Исход» - для меня является своего рода ориентиром. Сюжет таков - 1920 год, в Черное море отходит последний пароход с эмигрантами. Здесь и прошлое, и современность, опыт старых мастеров и новации.
Дмитрию Паукову 28 лет, 11 из которых он учится. Оставим в покое художественную школу, но после окончания Гимназии №1, в которой он, кстати, учился в одном классе со знаменитым спортсменом В. Фридзоном, в 2003 году он поступает в Брянский государственный университет на факультет изобразительного искусства:
- Вообще-то я поехал поступать в Брянское художественное училище. С прицелом, не останавливаться, а учиться дальше. Конкурс был - четыре человека на место. В БГУ преподавателями моими стали - В. Мурашко, Н. Енин, С. Ишков. Хорошие художники и педагоги, много за эти четыре года от них почерпнул.
Затем следовала учеба в Российской академии живописи, ваяния и зодчества, среди специалистов в просторечии называемой «Глазуновка» по имени ее основателя знаменитого Ильи Глазунова.
- В виде пробной акции, - шутит Дмитрий, - решил поступать на отделение реставрации. Вообще-то ехал с вольным настроением, поступал на удачу. Прошелся по художественным институтам – в Суриковский зашел, в Строгоновку. В РАЖВиЗ на 9 мест было 42 абитуриента. Изучению мастерства реставрации живописи - темперной и масляной - посвятил два года. Основателем и профессором кафедры является большой специалист А. Филатов, стоявший у истоков советской школы реставрации, он учился непосредственно у великого И. Грабаря. Очень был престарелый человек, последний год лишь изредка заходил по состоянию здоровья. Практика у нас была в Центральном историческом музее, в музее иконописи им. А. Рублева, иконы нам привозили из разных музеев, даже из коллекции самого И. Глазунова. Затем нужно было избрать специализацию. Я решил перейти на факультет живописи.
Приводим Дмитрию слова президента Академии художеств Зураба Церетели о тот, что сегодня стране нужны не вангоги и сезанны, а хорошие профессионалы и ремесленники в области производства, дизайна и сценографии. На что Дмитрий поясняет:
- Я как раз являюсь представителем альтернативной ветви художественной жизни России. Академия художеств под руководством З. Церетели занимается и образовательной и хозяйственной деятельностью, ее задача – организовывать общую художественную жизнь в стране. Наша академия под руководством И. Глазунова не относится даже к Министерству образования, она целиком финансируется Правительством города Москвы. И соответственно, как задачи, так и цели у Церетели и Глазунова разные. Обучающая программа нашей Академии строится на изучении традиций прошлого, восстановления и сбережения этих традиций.
Если наш читатель ни разу не видел работ Ильи Глазунова, то здесь нужно дать маленькое разъяснение. Пик таланта этого художника пришелся на 70-ые годы, так называемую эпоху застоя. Глазунов на общем фоне социалистического реализма смог выстроить и воплотить собственную эстетическую систему, базирующуюся на уважении к дореволюционному прошлому. Множество полотен того периода, таких как «Дмитрий Донской» или «Царевич Димитрий» прославляло старую, патриархальную Русь. Приверженность идеям традиционализма Илья Глазунов пытается воплотить и в собственной педагогической деятельности.
Дмитрий Пауков рассказывает о самой последней большой работе мастера:
- В 2010 году была юбилейная к 80-летию выставка Ильи Сергеевича. Публике была представлена его огромная историческая картина, продолжающая цикл, посвященный трагедии России, начиная с «Распятия», она называется «Раскулачивание». Последние годы он работает над расширением его музея по ул. Кропоткинской, вернее сказать, над созданием нового музея – Музея сословий, где каждый из этажей будет тому или иному сословию дореволюционной России. У Глазунова имеется своя очень богатая частная коллекция – предметы быта, одежда, иконы. Все это будет передано туда в экспозицию.
Сегодня Дмитрий – студент 5 курса мастерской историко-религиозной живописи, которой руководит продолжатель дела отца – художник Иван Глазунов:
- В его мастерскую я попал после защиты так называемого «малого диплома». Можно было выбрать мастерскую пейзажа или портрета. В Москве есть учебные заведения именно духовного характера, такие как Свято-Тихоновский институт или факультет иконописи Троице-Сергиевой семинарии, которые специализируются на канонической иконописи. Она меня привлекала лишь как сопутствующий предмет. Меня интересует жанр станковой картины, этот учебный год – выбор темы для дипломной работы, а следующий – шестой год – собственно написания этого диплома. Эскизы, этюды, надо сделать так, чтобы было интересно всем. Выбор темы пока не решен, определяюсь.
Не можем не спросить о бытовых условиях проживания художника-студента в Москве.
- Все обустроено более чем хорошо, обеспечены бесплатными материалами, главная задача – учиться. Нашей академии будет 27 лет, она была возрождена усилиями и влиянием Ильи Сергеевича в 1987 году в здании знаменитого Московского училища живописи, ваяния и зодчества. До войны еще здесь было художественное училище, но после в здание заселили множество всяких учреждений. Только Глазунов своим авторитетом и влиянием мог выбить это помещение в самом центре Москвы возле метро «Чистые пруды», да еще и общежитие в непосредственной близости. Большинство из студентов – приезжие из провинции. В отличие от Суриковки или Строгоновки, где множество детей знаменитостей, у нас на каждом курсе - не более трех москвичей. Приоритет работы – воспитание талантов из народа. Ранее здесь получили образование такие художники из Брянска как Н. Сидоров и А. Чаенков. Всегда очень хорошо организованы поездки на практику – запомнились работы в Ростове-Великом, где мы копировали фрески.
Спрашиваем молодого художника: «Приходилось ли попрактиковаться непосредственно в росписях какого-либо храма?»
- На младших курсам помогали товарищам в росписи одного московского храма, делали фрески по мотивам работ В. Васнецова из киевского Владимирского собора. Непосредственно в ближайшее время в другом храме мне предстоит дописать утраченные лики Сергия Радонежского и Иоанна Златоуста, нужно будет адаптировать в академическое письмо образы из канонической иконографии.
«Говорить о музыке – все равно, что танцевать об архитектуре», - любил повторять рокер-авангардист Фрэнк Заппа, ну а русская народная пословица гласит: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Мы вместе с художником поднимаемся в просторный, хорошо освященный и как обычно безлюдный выставочный зал.
При входе сделан небольшой биографический стенд, из которого зритель может узнать, что Дмитрий Пауков в 2006 и 2007 году участвовал в международных пленэрах, это когда художники вместе на открытом воздухе работают в основном над пейзажами. А также то, что он участвовал в выставках Союза художников в Брянске и молодежных выставках МОСХа в 2010-2013 годах. На фото художник изображен пишущим копию знаменитой вещи Н. Крамского «Незнакомка». Слева от входа в выставочный зал располагается та самая копия, а рядом с ней копии с Репина, Рембрандта и фрески Ростовского кремля.
Родная земля для художника является питательной средой, она дает ему темы для работ, на ее красотах формируется само чувство прекрасного. Мы спрашиваем у Дмитрия Паукова: «Что в ваших работах и красках от родных Клинцов?»
- Наверное, пока, что ничего, - несколько сокрушенно отвечает художник, - сами понимаете, последнее время я редко бываю на родине. В годы моего проживания в Клинцах я мало знал о городе. Например, только сейчас начинаешь понимать старообрядческую культуру, узнавать, что в городе была своя школа иконописи.
Мы смотрим на копию фрески, написанной в каноническом стиле, а затем отходим к «Незнакомке»:
- Все эти копии писались непосредственно с оригинала в музее, а это совсем другое дело, чем изучать живопись по репродукциям, - Дмитрий переворачивает картину, на обратной стороне можно увидеть штамп с указанием «Государственная Третьяковская галерея», - разве, что вот это «Снятие с креста» Караваджо – с репродукции, это было задание по предмету «композиция».
От копий отходим к стенду, посвященному работе над реставрацией иконописи. Фотографии документируют все этапы восстановления иконы. Вот – она доставлена, темная, побитая и поцарапанная. Вот – она в процессе снятия последующих записей. Вот – утраченные куски зашпаклевываются специальным грунтом – левкас. Вот – дописываются, возвращая изображение к первозданности. Рядом висят две иконы – это, так сказать, проба пера в стиле древнерусского письма, но не более того. От светского художника нельзя требовать точного следования аутентичной технике.
Подходим к стендам, где размещены пейзажи, написанные во время натурных практик. Как нам кажется, это, безусловно, главные достижения художника Паукова на сегодняшний день. Мы хвалим дар колориста, смелость, Но Дмитрий с этим не согласен:
- Мне не очень нравится, когда люди сравнивают мои картины с Левитаном. Подразумевается некое повторение или вторичность. Когда я учился, осваивал жанр пейзажа, это было нормально, но теперь мне хочется преодолеть чужое влияние. Найти поинтересней решение, в этих вещах не видно меня как художника.
Восхищение вызывают написанные на быструю руку этюды улиц Петербурга. Серое раннее утро, первый луч солнца высвечивает портал Исаакиевского собора, лампы светофора бликуют на контрастных лужах.
Стоим возле большого эскиза исторической картины на тему «Выбор царевичем невесты».
- Это было строгое учебное задание, - рассказывает художник, - нужно было найти нечто новое в трактовке темы, уже неоднократно использовавшейся другими мастерами, такими как А. Рябушкин.
– А вот эти вещи написаны с натуры в Ростове, - показывает Дмитрий Пауков на женские портреты в старинных костюмах, в которых также усматривается интерес к истории.
Следующая картина – эскиз упомянутого выше «малого диплома» - работы, долженствующей подтвердить промежуточную зрелось художника.
- Темой я выбрал последний костюмированный бал в Российской империи, который прошел в 1903 году. Все дворяне и придворные должны были прийти наряженными в облачения древнерусского стиля. К трехсотлетию Дома Романовых последние Романовы пришли в костюмах первых Романовых, что подчеркивает трагичный элемент темы. Одним из материалов, так сказать, отправной точной картины стал документальный фильм, который запечатлил на пленке убранство и костюмы самого этого события. Этому балу был посвящен один из вечеров в клубе Дома кино, сначала смотрели хронику, а затем обсуждали. Здесь художник выступает как историк, он должен кропотливо изучить прошлое, подобно реставратору восстановить все ушедшие в небытие детали. Работая над холстом, постоянно вспоминал В. Сурикова, которого я считаю очень современным автором. Моя задача – создать нечто новое в рамках существующей традиции и школы.
Очень хочется похвалить Дмитрия в первую очередь за его труд. Холсты нужно было оформить и привести, правильно организовать пространство зала. Мужество же его заключается в том, что он предлагает клинцовскому зрителю, так сказать, не готовый продукт, а собственную эволюцию, творческую лабораторию, совокупность поисков. Художник распахнул для нас свою душу:
- Сам себя я могу критиковать сколько угодно, но очень важно узнать отзывы тех, для кого я пишу. Оно дело – слова преподавателя, а другое – непосредственное восприятие на месте. Задумали мы эту выставку год назад, созванивались с директором художественной школы. Теперь зрителю судить, любое мнение мне очень важно. Первыми зрителями были школьники, которых привела моя учительница по гимназии.
Дмитрий Пауков, наверное, относится к числу художников, которые не быстро и не внезапно обретают свое творческое лицо. Например, К. Петров-Водкин только в 34 года показал «Купанье красного коня», а другой любимый мастер Дмитрия М. Нестеров первое десятилетие своего творческого пути писал жанровые вещи в духе передвижников. Очень хотелось бы, чтобы он смог вырваться из замкнутого круга одновременно, питающих художника и ограничивающих его дар традиций, и обрел себя в большом искусстве. Чтобы лет через двадцать мы вспоминали, что имели счастье общаться с ним и стоять у истоков большого дарования.
Г. Калашников
