Новое прочтение оперы «Евгений Онегин» на сцене Большого театра

Оперу по пушкинскому роману в стихах Чайковский написал в 1878 году. Для современников композитора события, происходящие на сцене, можно обозначить модным сейчас словечком «винтаж». Те, кому посчастливилось купить билеты в Большойна премьеру Дмитрия Чернякова, могли в полной мере почувствовать себя на месте современников великого композитора.

На знаменитой сцене главного театра страны разворачивается не театральное и «киношное» действо начала XIX века, а события недалекого прошлого. Еще живая и даже неплохо сохранившаяся в воспоминаниях детства или юности зрителей эпоха 50- 60 годов прошлого века.  Зрители, может, не то что помнят, но ощущают настроение того времени, хотя довольно смутно, совсем как в черно-белом старом фильме.

Зрители, ожидавшие увидеть Ленского в крылатке, сидящего на заснеженном пеньке под бутафорской березкой, и  пышнотелых дам в затянутых корсетах, остались недовольны. Наряды гостей дома Лариных больше напоминали габардиновые костюмы и крепдешиновые платьица отдыхающих в советском санатории конца пятидесятых, а помпезный бал более походил на дачную вечеринку с танцами и тортом.

Не правда ли, судьбы таких героев нам ближе и понятнее?  А наряженные в замысловатые одежды аристократы позапрошлого века кажутся ненастоящими,  как и водевильные истории таких «исторических персонажей».

А вот история любви Татьяны, ветреность и легкомыслие Ольги, жестокий «розыгрыш» Евгения и доверчивость Владимира понятны всем. История оказывается вполне близкой и понятной даже очень молодым современным людям.

Нововведения Дмитрия Чернякова связаны с общей концепцией, но не с музыкой Петра Ильича Чайковского. В этом смысле зритель, купивший билет на оперу "Евгений Онегин", не будет разочарован. Он действительно услышит оперу, в которой есть чудесная музыка Петра Ильича Чайковского и ария Ленского, и дуэт Ольги и Татьяны, и ария Гремина.

Драматически оправданная естественность, к сожалению, не всегда положительно сказывается на качестве звучания. Все-таки оперному голосу необходимо дать направление на зрительный зал. Мизансцены построены режиссером так, что лицом в зал певцы поворачиваются довольно редко, они поют, повернувшись к собеседнику на сцене, что, безусловно, естественней в драматическом плане, но вредно отражается на звучании голосов.  Пожалуй, это единственный недостаток, который можно отыскать в постановке спектакля.