Книгочей

Прошедшая неделя на государственном уровне была объявлена Неделей Православной книги. Церковное книгопечатание сегодня переживает свой подъем. То, о чем человеку можно было только мечтать в советские годы, издается серьезными тиражами.
 
Сколько всего книг в библиотеке у клинчанина Геннадия Дмитриевича Смирнова, даже он сам может сказать только приблизительно. В каталог своих книг Геннадий Дмитриевич вносит  фолианты только его любимой поэзии. В настоящее время этот каталог содержит названия 3872-ти поэтических сборников. Здесь и прижизненное издание (1834 год) Пушкина, прижизненные оригинальные сборники Блока и Маяковского, масса книг с авторскими автографами брянских и не только брянских литераторов. Остальных книг, не относящихся к жанру поэзии, как посчитал наскоро по нашей просьбе Геннадий Дмитриевич, больше как минимум в четыре раза. Итого получим, что в  квартире Смирновых находится где-то около 18 тысяч книг.  
 
Большое внимание владелец такого грандиозного собрания – бывший адвоката, а ныне пенсионер, уделяет православной литературе. Как говаривал Максим Горький: «Нет большего удовольствия, чем копаться в книгах», а как уверял Альберт Эйнштейн: «Нет увлекательней охоты, чем охота на книгу». Смирнов – из тех кто пламенно разделяет эти чувства к книгам. С конца 80-ых он принялся жадно собирать 70 лет запрещенные публикации.
 
Постепенно собрался большой фонд, посвященный Царской семье, духовной жизни Русского Зарубежья, репрессированным священнослужителям.
В обилии ныне издаваемой книжной продукции у Смирнова свои приоритеты – это книги по истории Русской эмиграции, Белого движения и особенно  Русской освободительной армии под командованием генерала Власова. И, конечно, безмерно любимый Геннадием Дмитриевичем  «Серебряный Век»: Иван Шмелев, Ремизов, Борис Зайцев. Держа руку на пульсе общественной жизни, Смирнов не забывает про периодику, постоянно приходят газеты и журналы, в том числе и особенно почитаемые им «Посев» и «Новый часовой». Огромна его коллекция книг по времени гражданской войны, русской религиозной философии начала 20-го века.
Началось его собрание с родительской библиотеки.  Геннадий Дмитриевич с теплотой вспоминает его, в послевоееные годы – совсем еще маленького мальчика, знакомство с собранием сочинений  великого Пушкина издания 1947 года. Еще тогда, в далеком послевоенном Севске, откуда он родом, зародилась в душе подростка любовь к поэзии, вкус к хорошему печатному слову.  
 
В Клинцах Геннадий Дмитриевич с 1974 года, и основную массу своих фолиантов он приобрел уже здесь. Смирнов с теплыми трогательными чувствами вспоминает, как  в эпоху всеобщего дефицита покупка той или иной книги являлась настоящим событием. Так, например, вожделенный первый сборник Владимира Высоцкого приходилось перепечатывать по ночам на неисправной печатной машинке. Тогда страшно было и подумать, что будут издаваться Бродский и Рейн, Синявский и Солженицын.
Стены кабинета Геннадия Дмитриевича с пола до потолка покрыты стеллажами с книгами. Книги в кабинете везде – в двух перегораживающих комнату двухсторонних по его собственному эскизу изготовленных шкафах. Сказывается теснота – книги лежат стопками на полу, к письменному столу можно пробраться только по узкому проходику.
 
Смирнов ведет обширную переписку. Бережливо собраны десятки и сотни посланий. В его доме были такие брянские литераторы как Анатолий Дрожжин, Виктор Козырев, наш почетный гражданин Борис Петров. Авторитетнейший литературовед Владимир Петрович Парыгин, первый кто «раскопал» Ивана Бороздну, уделил Смирнову несколько страниц в  своей «Истории литературной Брянщины».
 
Говоря о перспективах пополнения своей библиотеки, Геннадий Дмитриевич не сомневается, что число поэтических изданий  совсем  скоро в каталоге будет составлять круглое число – 4 000. Наследников своего дела Смирнов надеется найти во внуках, он уверен, что никакие технические новшества не заменят удовольствия общения со словом, облеченным в печатную форму книги. Невольно вспоминаются слова великого аргентинца Хорхе Луиса Борхеса: «Весь мир – это библиотека, а библиотекарь – Бог», и в мире, как  и во Вселенной, правит не хаос и гнев, а  знание и любовь.
 
Г. Калашников, фото автора